Поезд медленно катился по рельсам, и стакан в подстаканнике зазвенел, сталкиваясь с ложечкой. Она закрыла глаза и попыталась настроиться на ритм колес, будто это было не железо, а спокойное море у берега. Уснуть хотелось всем телом — без мыслей, без разговоров, без лишнего шума. Но купе не молчало.
— Танюша, представляешь, двоюродный брат снова женится! — смех раздался через тонкую перегородку.
— Пятый раз, Лён, — отозвалась другая, хлопнув дверью тамбура, что заставило вагон дрогнуть. Их весёлый, победный смех проникал сквозь стенки, не оставляя шанса на покой. Она зарылась лицом в подушку и ткнула локтем Игоря, который лежал напротив с повязкой на глазах. Он лишь тихо пробормотал:
— Может, попросить потише?
— Мягко, — прошептала она.
Игорь откинул шторку и спокойно обратился к девушкам:
— Ночь всё-таки. Мы рано выходим, хотелось бы поспать. Можете…
— Ой, конечно, конечно, — перебила одна, хрипло смеясь. — Мы только мысль закончим.
— Вы отдыхайте, золотые, тихо-тихо, — добавила другая с сахарной любезностью.
Но тихо они не были. Взрывы смеха, стук бутылок, шуршание пакетов, грохот дверей — ночь казалась бесконечной. Когда стрелка часов перевалила за два, усталость немного ослабила её злость. Но хлопок дверцы возвращал её мгновенно, бодрую и раздражённую.
— Терпи, — прошептал Игорь, спрятав ладонь под её. — Главное — дожить до утра.
— Терплю, — ответила она, ощущая, как усталость щиплет глаза.
Тишина на короткое время, но затем снова разрезали воздух голоса и смех. Наступило утро, будильник взвизгнул в шесть. Серый свет сочился через занавески. Они собирались, готовили крошечные порции овсянки и кофе, стараясь сохранить тихий ритм своего утра.
— Сейчас только кипятка нальём — и станет легче, — шептала она, пока Игорь ставил чайник на стол.
За окном поезда мелькали серые дома, редкие деревья. Вкус простой еды возвращал её в реальность: нет чужих разговоров, нет бессонницы, только ритм утра и тепло маленького купе. Но вдруг снова хриплый голос за шторкой:
— А не спим мы, Танюша, потому что некоторым приспичило набить животы с утра!
Игорь замер, держа чайник. Девушки поднялись, начали спорить, спор перерастал в упрёки и усталость. Она смотрела на них спокойно: ссоры — это одно, чужие руки — совсем другое. В этот момент вмешалась проводница.
— Всё в порядке, — сказала она. — Окно приоткрою, душно.
Сцена в купе стала почти театральной. Непростые люди, усталые, раздражённые, но настоящие. Постепенно разговоры стихли, и тишина позволила сосредоточиться на собственном ритме, на кофе, на овсянке, на дороге впереди.
Они догрызали печенье молча. Поезд качал их, как лодка, а за окном — серые силуэты домов и деревьев. Далёкий отпуск ждёт впереди, хранитель давних планов и права на лёгкость хотя бы на неделю.
— Давай просто доживём до станции, — сказала она.
— Доживём, — кивнул Игорь.
Когда поезд замедлил ход, на стекле моросил дождь. Проводница заглянула в купе:
— Скоро прибытие. Подготовьтесь, пожалуйста.
Мелочи дня — пакеты, кофе, овсянка — создавали ощущение порядка и контроля. Усталость постепенно уступала место лёгкости. Выйдя на перрон, они почувствовали, как серый мокрый воздух смешался с ароматом кофе и свежести города.
— Сегодня можно всё, — улыбнулся Игорь, беря её за локоть. — Даже забыть ночь.
Смех, усталость, раздражение остались в вагоне. Они шли по перрону, чувствуя, что новая дорога и новый день принадлежат только им. Вагон остался позади, светящийся, как аквариум, а за окнами — люди и их истории.
Она поняла , что теперь возьмёт с собой не только беруши и кашу, но и спокойствие, которое можно сохранить даже среди чужого шума. Дорога продолжалась, и это было их маленькое, человеческое счастье.
