8 октября 2014. Литература. 7 октября в рамках проекта арт-центра «Литературные вечера на Вятке. Авторское чтение» в библиотеке Герцена выступила поэтесса с Украины Ярослава Коковихина.
Кохана батьківщина
Ярослава родилась в Кировской области, ее папа – русский, мама – украинка. В раннем детстве переехала в Полтаву. Там, на Украине Ярослава окончила школу и университет, там в 7-8 лет начала и писать стихи – на украинском языке. Сначала новый язык был непонятным.
Ярослава Коковихина:
— Помню, как учительница в школе сказала по-украински: «Нарисуйте цветок». Я не поняла, что нужно сделать, и даже заплакала из-за этого.
Потом стало проще. Русский в местных школах изучается как «второй иностранный», в 5-9 классах. У Ярославы по нему было 12 баллов – «пятерка» в переводе на российскую систему оценок. Поэтому, переехав – нет, вернувшись обратно в Россию, Ярослава продолжила писать и нашла вполне лингвистическую работу – ответсека в орловской газете и преподавателя на полставки.
Сейчас девушка говорит и пишет стихи на русском и украинском языках. Как говорит сама Ярослава, на Украине было проще писать по-украински, в России легче пишется по-русски. Впрочем, немногочисленные, но «продвинутые» слушатели прекрасно поняли украинскую поэзию, отказавшись от перевода. Ведь украинский язык понятен россиянам на интуитивном уровне.
Вопрос из зала:
— Вот украинское слово «кохать» - оно переводится на русский язык как «любить»? Или все же есть какие-то отличия между этими словами?
Ярослава Коковихина:
— Да, есть одно отличие. У русского «любить» более широкое значение: любить друга, любить родину. А украинское «кохать» используется только для описания отношений между любящими людьми. Это слово имеет более глубокое значение. Хотя, например, есть выражение «кохана батьківщина» - «любимая Родина».
Злободневные стихи о «последних событиях на Украине» Ярослава не пишет – и без этого слишком много негатива, да и тема двоякая.
Ярослава Коковихина:
— В стихах события на Украине стараюсь обходить – неоднозначная тема. Я стараюсь писать позитивные стихи.
На позитиве, в основном, и прошел вечер. Обсуждение деталей российско-украинских «языковых отношений» нейтрализовалось поэзией. Ярослава прочитала стихи про осень, про «горобину ніч» - воробьиную ночь, а в конце, словно бы опровергая свои слова про радостный настрой, – целую поэму про голодомор.
«Беженцам необходимы библиотеки»
…а обсуждение «интересных моментов» продолжилось позже. В частной беседе после окончания вечера одна из сотрудниц библиотеки рассказала, что только на ее кафедре на абонемент в «Герценку» записались уже двое переселенцев из Украины.
Сотрудница библиотеки:
— При мне записались двое беженцев. Одна из записавшихся – школьница. Говорят, даже Общественная палата обсуждала вопрос записи переселенцев в библиотеку – мол, им это сейчас необходимо.
Может, и правда – необходимо? Почитать книги или просто поговорить. Свою историю в библиотеке «оставил» беженец по имени Василий.
По словам сотрудницы библиотеки, Василий пришел в «Герценку» как раз после того заседания в Общественной палате. За чаем мужчина рассказал, что много лет работал шахтером на юго-востоке Украины. Когда началась война, остался в родном городе, продолжил ходить на работу. Но однажды смена Василия поднялась из шахты, спустилась другая – и в шахту попал снаряд. Не выжил почти никто. Тогда Василий понял – надо забирать жену и четверых детей и бежать.
Несмотря на то, что до российской границы было всего ничего – 20 километров, к ней не пошли – слишком опасно. Как рассказал Василий, женщин и детей пропускали, а мужчин ловили и отправляли воевать. «Ловлей» занимались обе стороны – как силовики, так и ополченцы. Поэтому бежать пришлось через Крым.
Несколько недель Василий провел в Крыму, а потом его семье сказали: кормить вас больше не будем. Хотите – оставайтесь, живите, ищите работу, стройте дом. Не хотите жить здесь – распределим вас в Россию. Василий решил ехать. Так с семьей он и оказался в Кировской области. Здесь Василий собирается осесть и найти работу.
По словам собеседницы, в какой-то момент разговора Василий словно бы переменился в лице.
Сотрудница библиотеки:
— Он, как будто оправдываясь, спросил нас, сидевших здесь за чаем, – ну а что, я должен был остаться там воевать? Без всякого пафоса, без «наезда», не ради риторики… И мы не знали, что ему ответить.
