Вагон пах свежим бельём и чужими бутербродами. Марина зашла в купе с сумкой и сразу заметила соседку — женщину за пятьдесят с аккуратной укладкой, в светлой блузке, с дорогим пледом. Та уже разложила свои вещи: костюм на вешалке, термос, салфетки, коробочку с таблетками.
— Добрый вечер, — улыбнулась Марина, снимая куртку.
Соседка лишь кивнула, не отрываясь от телефона. Пальцы быстро бегали по экрану — деловая переписка, судя по сосредоточенному лицу.
Марина закинула сумку на верхнюю полку и подошла к столику. Он был занят вещами соседки, но Марина решила попытаться:
— Извините, можно я чайник поставлю? Быстро, только чай заварить.
Соседка подняла взгляд. Холодный, серый, без намёка на улыбку.
— Я устала и собираюсь отдыхать. Поезжайте на верхней, — сухо сказала она.
Марина растерялась.
— То есть вы не разрешаете воспользоваться столиком?
— Именно так. Я заплатила за нижнюю полку. Не хочу шума, суеты и чужих вещей под носом.
С этими словами женщина прикрылась пледом и закрыла глаза. Разговор был окончен.
Марина стояла с чайником в руках, ощущая, как подступает жар. В купе ещё двое пассажиров: мужчина в наушниках и пожилая женщина у окна. Никто не вмешался.
Она забралась наверх, села, поджав ноги, и наблюдала за мелькающими столбами. Слова застряли в горле.
Через полчаса соседка включила чайник, достала термокружку и громко говорила по телефону. Марина слышала каждый звук: шуршание пакета, бульканье воды, позвякивание ложки. Голос был спокойный, уверенный, привычный к тому, что никто не будет ему перечить.
Марина решила проверить правила проезда. В телефоне она нашла: «Пассажиры верхней полки имеют право пользоваться столиком у нижних три раза в сутки: завтрак, обед, ужин. Пассажир нижней полки обязан освободить место».
Она перечитала дважды. До ужина оставалось полчаса.
Ровно в семь Марина спустилась вниз.
— Освободите столик, пожалуйста, — сказала ровно.
Соседка подняла глаза.
— Простите?
— Столик. Мне нужен для ужина.
— Вы шутите? Я отдыхаю.
Марина показала экран с правилами.
— Пассажир верхней полки имеет право на столик три раза в сутки. Вызвать проводника?
Женщина посмотрела долго, побелела.
— Вы серьёзно?
— Абсолютно.
В купе воцарилась тишина. Мужчина в наушниках снял их, пожилая женщина замерла с пакетом семечек.
Соседка села, с гневом убрала плед, подушка и одеяло упали на пол. Марина спокойно разложила еду на столике. Горячий запах гречки с курицей наполнил купе. Она ела медленно, не глядя на соседку, которая молча сидела напротив, сжав руки.
На следующий день процедура повторилась. Соседка заранее освобождала столик, без слов, с опущенной головой. К вечеру второго дня лицо её стало усталым, а движения — механическими.
Марина чувствовала удовлетворение: спокойное, тёплое.
Поезд прибыл утром. Марина вышла на перрон, вдохнула влажный воздух, почувствовала запах моря и асфальта. Соседка шла следом, волоча сумку. Их взгляды встретились на мгновение — затем женщина отвернулась.
Через несколько часов Марина стояла у входа в конференц-зал. Семинар на три дня, аттестация в конце. Среди участников она увидела знакомое лицо: светлая блузка, аккуратная укладка, кожаная папка. Вера Ивановна Крылова — соседка из поезда — теперь её начальница.
Их глаза встретились — мгновение холодного, долгого взгляда.
В течение трех дней Марина сталкивалась с профессиональной строгостью: придирки к презентациям, доработки, усталые ночи за компом. Вера Ивановна не повышала голос, не унижала — но требовала максимальной точности и ответственности.
К концу аттестации Марина получила перевод в филиал на окраине. Формально — оптимизация, фактически — наказание за слабости.
В последний день коллеги принесли торт. Марина улыбалась, но внутри ничего не чувствовала.
Выходя на улицу после работы, она вдохнула прохладный дождливый воздух. Прохожие, город, поезд — жизнь шла своим чередом. Марина знала теперь: каждое действие имеет цену, и платить за него приходится всегда, пишет источник .
